Казахстан: туда и обратно (Путевые заметки)

Их было четверо. В официальных бумагах, выданных УрФУ, они значились группой профессоров и доцентов, направляющихся в Казахстан для установления контактов с вузами и промышленными предприятиями страны, на которых наши студенты-международники могли бы проходить производственную практику. На самом деле, ими двигало научное и человеческое любопытство, которое двигает науку и человечество со времён Гумбольдта, Магеллана и Пржевальского. В их распоряжении был видавший виды, но бодрый «Рено Сандеро», за рулём которого сидел готовый к любым социальным экспериментам доцент УрФУ А.С. Бурнасов. 

Не знаю, насколько спонтанной была идея поездки в Казахстан. Не я был её организатором. Но точно знаю, что все участники в той или иной степени интересовались этой страной. А.В. Степанов и А.С. Бурнасов давненько уже изучают приграничное сотрудничество. А.В. Антошин много лет считается специалистом по миграционным процессам. А я с 2000 года изучаю страны ближнего зарубежья, пишу по этой теме статьи, книги и читаю лекции. Думаю, эта поездка была особенно интересной для меня и профессора Антошина, поскольку мы в Казахстане до сих пор не бывали, хотя много об этой стране читали и слышали. У Алексея Валерьевича одна из линий его семьи оказалась здесь в ссылке. После убийства Кирова, его прадед – штабс-капитан Михаил Александрович Бенедиктовский (офицер Русской Императорской, а после возвращения из германского плена, и Колчаковской Армий), вместе с женой и дочерью (бабушкой Алексея) был выслан из Ленинграда в небольшое казахское село.

У меня тесных семейных связей с этой страной не было, но припоминается рассказ близкого мне человека, инженера и историка Александра Михайловича Кручинина, который служил в Казахстане в 1950-60-е гг. в ракетной части недалеко от Семипалатинска простым солдатом Советской Армии. Он вспоминал, как их, ещё совсем молоденьких солдатиков, в зябких шинелях, привезли и выгрузили к месту службы. Первое, что они увидели среди холода и позёмки, был казах, который сидел верхом на двугорбом верблюде. Морда корабля пустыни заиндевела, парила и с неё свисали сосульки. На голове казаха возвышался характерный мохнатый лисий малахай, а сквозь усы молчаливо виднелась дымящаяся трубка. «Куда мы попали! Это настоящая Азия!» - хором подумали бойцы.

Нам современным, было чрезвычайно интересно не только своими глазами увидеть эту страну, но и оценить ситуацию экономического и политического приграничного взаимодействия, как это сейчас говорят: «в моменте». Тем более, что исторический момент выдался не из лёгких. Мы решили выбрать наиболее близкий к Екатеринбургу регион Казахстана – Костанайскую область. Как известно, на карте в проекции Меркатора Евразия выглядит чрезвычайно обширной. На деле оказалось, что ехать на машине не так уж далеко. Чистого времени часов шесть. С остановками, обедами и таможней за 9 часов добраться можно. Около Троицка, известного своими вишнями, нас встречает государственная граница. Издали вишни не видно, зато видна ГРЭС, от которой в Казахстан ведут линии электропередач. Со стороны России - граница, это пропускной пункт «Бугристое», со стороны Казахстана – «Кайрак». Пересечение границы не вызвало особых трудностей, кроме стояния в очереди на паспортный контроль. В принципе, пешеходу нужен только загранпаспорт (говорят, можно и по российскому въехать, но валюту не поменяют), а водителю документы на машину и страховка по Казахстану. Её можно оформить в интернете примерно за тысячу рублей на четыре дня. Сначала проходишь границу с российской стороны, потом с казахской. В ту сторону стояли часа два, обратно час с небольшим. Всё достаточно удобно, везде есть туалеты, даже на нейтральной полосе. Есть заправки, можно поменять валюту, но курс чуть менее выгодный, чем в Костанае.

После границы ландшафт меняется. Странно, но сразу после Троицка это становится заметным. Плоский Казахстан ещё не плоская Земля, но начинает менять представления о реальности. Одним из немногих ориентиров становится горизонт. Пшеничные поля – до горизонта. ЛЭП со стороны Троицка уходят в горизонт. Дорога, по которой мы едем, прямая на десятки километров и мерцающий свет вдалеке – это не Кустанай, это машина, с которой мы ещё долго не встретимся. Чувствуешь себя как Ахиллес, из известной античной апории, который никогда не догонит черепаху.

Мы торопимся в Кустанай, чтобы поменять рубли на тенге. Но уже вечереет и мы понимаем, что все обменники будут закрыты. А без тенге даже поужинать не получится. В Фёдоровском, правда, нас обещали покормить за рубли, но сказали, что сдачи не дадут. Фокус в том, что почти нигде карты «МИР» не берут, а российские «VISA» тут не действуют. Впрочем, как говорил Йозеф Швейк: «Никогда не было, чтобы никак не было!» По прибытии в гостиницу нам удалось поменять небольшую сумму у случайного или не очень жильца этого же отеля, приехавшего в Кустанай «за запчастями». Характер запчастей мы уточнять не стали, главное, что у него были тенге, хоть и по самому низу рыночного курса. Активная фаза борьбы за тенге развернулась на следующее утро. Большие надежды мы возлагали на располагавшийся поблизости «Сбербанк». Но ответ сотрудницы нас ошеломил: «Мы не покупаем рубли!» - заявила она. Как это так – «Сбербанк» не покупает рубли? Впрочем, мы поняли, как сказала потом девушка на ресепшене: «Это не ваш и не наш «Сбербанк»». Это был банк, работающий по некоей франшизе. Зато оказалось, что его банкоматы принимают карты «МИР» и даже выдают с них тенге, что вызвало чувство облегчения. И мы отправились дальше, в поисках обменного пункта.

В первом, который мы достигли, нас встретил настоящий казахский батыр, около двух метров роста. Из одежды на его загорелом теле были только спортивные трусы и тапки. Могучую шею опоясывала толстенная цепь. В ответ на нашу скромную просьбу поменять рубли он с нескрываемой иронией воскликнул: «Тенге нет, после обеда приходите! Сколько можно кормить россиян!» Потом, правда, поменял, когда узнал, что нам надо просто заплатить за гостиницу. Оказалось, он думал, что нам нужно обменять один или два миллиона рублей.

Судя по всему, россияне часто обращаются с такой просьбой, ведь в Казахстане можно купить автомобили самых разных марок. Более того, непосредственно в Костанае работает предприятие «Сарыаркаавтопром», которое собирает обширную линейку автомобилей «Chevrolet», а также «Лада», «JAC» и «KIA». Эти машины снуют повсюду, особенно «Chevrolet» и «Лада» новенькие, без номеров, роятся на территории предприятия и ближайших окрестностей. На китайско-костанайских автомобилях «JAC» передвигается местная полиция. Характерные картонные силуэты этих машин устанавливают вдоль дорог для предупреждения водителей. Предполагаю, что для полиции их выбрали из-за эмблемы в форме пятиконечной звезды.

Буквально через забор от «Сарыарка» находится бывший Кустанайский дизельный завод, ныне «Агромаш холдинг», на котором нам удалось побывать. Ещё десять лет назад дизельный завод влачил жалкое существование, но благодаря крупным инвестициям со стороны правительства Казахстана на нем прошла масштабная реконструкция и теперь он осуществляет сборку сельскохозяйственной техники. На основе машинокомплектов из Белоруссии собираются комбайны «ESSIL». Жатки и некоторое другое сельскохозяйственное навесное оборудование варят и красят здесь же. Завод развивается и начинает составлять конкуренцию «Ростсельмашу», который их старается не замечать. Следующее направление завода – производство тракторов. Наиболее мощные делают в кооперации и на основе российских «Кировцев» новейших моделей. Трактора поменьше, плюс-минус условный «Беларус» производятся из машинокомплектов китайской фирмы «Foton» и поступают на рынок под брендом «Lavol». Работает «Агоромашхолдинг» в основном на казахстанский рынок, но постепенно проникает и к нам. Во всяком случае, в нынешней екатеринбургской выставке «Иннопром» они участвовали.

Удалось побывать нам и на Соколовско-Сарбайском горно-обогатительном производственном объединении (SSGP), которое разрабатывает месторождения железной руды, в окрестностях г. Рудный и не только. Особенно интересной была поездка на Качарский карьер. Нам выдали специальные пластиковые каски белого цвета, что уже вызывало особый душевный трепет, намекая на некий переход из нашего обычного жизненного измерения в некий другой мир. Как оказалось, это ещё не всё. Когда мы вышли из микроавтобуса на КПП, одна из женщин осуществлявших охрану и досмотр, увидев, что я в шортах, суровым голосом воскликнула: «Почему вы в шортах?! Как ваша фамилия?! Что написано в вашем трудовом договоре?!»

- Лямзин! - честно ответил я, и начал мучительно вспоминать, что написано про шорты в моём трудовом договоре. Как оказалось, по требованиям техники безопасности, на предприятие можно только в брюках и без колец на пальцах, чтобы их случайным образом не оторвало. Колец у меня и моих товарищей на пальцах не было, поэтому дальнейшее перевоплощение для новой жизни в карьере ограничилось моим полным переодеванием в форму сотрудника горнодобывающего предприятия.

Карьер произвёл впечатление своими масштабами. Гигантские самосвалы, перевозящие руду в его глубине, выглядят маленькими божьими коровками, а почти на половину глубины уходят железнодорожные пути. Удалось увидеть и удивительную технику, которая там работает. Она тоже представляет самые разные континенты и государства. Самый крупный и новейший японский 300-тонный самосвал «Хитачи» мы не видали. Зато мимо нас промчались несколько 90-тонных «Катерпиллеров». Должен сказать, что впечатление это производит сильное, пожалуй, даже более значительное, чем движущийся танк.

Работают там и «Белазы». В учебном центре есть специальные копии кабин этих трех типов самосвалов, которые подключены к компьютерным экранам и позволяют обучать водителей действовать в обычных и экстремальных ситуациях. На краю карьера, рядом с наблюдательной вышкой стоит георадар, который похож чем-то на робота Валли из известного мультфильма. Но он не собирает мусор, он постоянно крутит своей головой и сканирует всю поверхность карьера. В случае обрушения стенки, оползня, нештатной работы самосвала или аварии на железной дороге, он подаёт сигнал в центр управления.

Издалека удалось увидеть и пионера рудодобычи этих мест, нашего земляка – шагающий экскаватор Уралмашзавода 1950-х годов постройки.

Сейчас его сменили экскаваторы из Санкт-Петербурга.

В завершение, скажу несколько слов о городе, с которого началось моё знакомство с Казахстаном. Хотя конечно, нужно делать скидку на то, что это северный Казахстан. А это значит, что здесь много русских и российское влияние достаточно велико. Практически все говорят по-русски, практически без акцента. В том числе этнические казахи между собой.

Вспоминается характерный разговор, невольным свидетелем которого я стал, сидя в очереди в небольшом обменнике. Непременным обитателем этого обменника был пожилой казах, который сидел здесь всегда и иногда помогал советами посетителям. Предположу, что это был охранник, скорее всего пенсионер МВД, который, впрочем, ничем не выдавал своего статуса. И вот, в узкое длинное помещение зашел его знакомый, тоже достаточно консервативно одетый казах, с небольшой деловой сумочкой. Он был моложе, но пожилым не выглядел. Они разговорились, пожилой казах спрашивал у него об общих знакомых, как правило уточняя, служат ли они ещё «в ментовке». Потом, неспешно начал рассказ про одного их общего знакомого, тоже пенсионера.

- Представляешь, его жена, русская, старенькая уже, решила принять ислам. Удивительное дело.

- Понимаешь, она так говорит. Вот умрём мы, а похоронят нас на разных кладбищах. Нехорошо так. Жизнь прожили, детей подняли. После смерти мы должны вместе лежать. Вот какая молодец!

- И правда, молодец! – резюмировал второй казах.

Как вы понимаете, вся эта беседа шла на чисто русском языке.

Костанай производит впечатление города аккуратного и ухоженного. При сопоставимой численности населения выглядит лучше, чем некоторые города Южного и Среднего Урала, например. Но всё равно, возникает странное ощущение, что ты вроде в другой стране, но, если этого не знать, сразу можно и не догадаться. Похожее ощущение возникает при посещении Белоруссии. Цены в магазинах и ресторанах кажутся более низкими, чем в России. С одной стороны, причиной этому может служить выросший курс рубля. Но низкие цены на бензин (в два раза дешевле российских) намекают, что дело не только в этом. А ещё в казахстанских супермаркетах продают гранулированный чай в пакетиках «три в одном» - чай, сахар и молоко. Странно, что производят их в России, но в России не продают, как и просто гранулированный чай в пакетиках, с сахаром, но без молока. Предположу, что просто в Казахстане всегда принято пить чай, и часто с молоком. В общепите всегда спрашивают, какой вам чай, с молоком или без. Такая традиция. При всепоглощающей глобализации специфика остаётся. Как и знаменитый сухой сыр «курт», который вполне легально прописался на полках супермаркетов. По вкусу он напоминает солёный мел с добавлением сухого молока. На нём ещё держится связь с далёким и не очень далёким прошлым. Когда-то давно казахи-кочевники брали его с собой в дорогу. А сравнительно недавно, в эпоху массовых репрессий, эти твёрдые комочки казахи тайком бросали заключенным лагерей, чтобы подкормить их в неволе. Об этом есть множество воспоминаний, в том числе узников знаменитого «Алжира» лагеря «жен изменников родины».

Из Троицка в Екатеринбург мы ехали быстро. Говорят, лошадь домой быстрее бежит. По мере приближения к Екатеринбургу появлялось всё больше примет текущих актуальных событий. По дороге нам встретился «Фольксваген» с номерами ЛНР, потом машина с украинскими номерами. Потом на обочине промелькнула остановившаяся легковушка, возле которой стояли несколько мужчин и женщин, которые держали перед собой раскрытые ладони рук. Судя по всему, мусульмане остановились, чтобы совершить намаз. Столица Урала встретила нас энергичными строительными работами по завершению кольцевой автодороги (ЕКАД), а также двумя запоминающимися плакатами. Первый изображал уже привычную нам картину пшеничного поля с комбайном и утверждением, что «Урал выбирает сильных». Я не сразу понял, но коллеги объяснили, что приближаются сентябрьские выборы губернатора. На втором плакате военный в каске без опознавательных знаков рекламировал Оркестр «W». Справа впереди показался Химмаш. Мы догоняли садящееся вдалеке солнце.