Шииты и сунниты: опасность большой войны от Сирии до Пакистана

В связи с событиями на Ближнем Востоке сегодня многие говорят об исходе беженцев и о терроризме как об общих бедах. Но есть еще один аспект, который упоминается реже: сирийский конфликт, не являющийся религиозным по своей сути, нередко провоцирует вражду на религиозной почве.

В связи с событиями на Ближнем Востоке сегодня многие говорят об исходе беженцев и о терроризме как об общих бедах. Но есть еще один аспект, который упоминается реже: сирийский конфликт, не являющийся религиозным по своей сути, нередко провоцирует вражду на религиозной почве.

О том, что из Сирии бегут многие христиане, говорил 22 января 2014 года в Швейцарии министр иностранных дел России Сергей Лавров, открывая международную конференцию по Сирии. Еще одна фраза из его выступления, наверняка, привлекла внимание не только специалистов: «Все более опасные масштабы в преломлении сирийского кризиса принимают противоречия внутри ислама, которым нельзя позволить возобладать».

От войны в Сирии выигрывают экстремисты

Речь идет, в первую очередь, о противоречиях между мусульманами-шиитами и мусульманами-суннитами. Раскол в исламе возник почти четырнадцать веков назад, сразу же после смерти пророка Мухаммада. В истории были периоды стабильности, когда различные общины в тех или иных государствах мирно уживались друг с другом, но периодически случались и конфликты. И сейчас на Ближнем и Среднем Востоке мы наблюдаем очередной всплеск напряженности.

Хотя, на мой взгляд, о масштабной войне между шиитами и суннитами речи пока не идет, эта угроза резко возрастет, если международные посредники не смогут остановить разрушительные процессы в Сирии.

PEW Forum on Religion and Public Life

В отличие от многих других стран (Тунис, Египет, Ливия), мозаичная с точки зрения религиозного и национального состава Сирия при резкой и кардинальной смене режима окажет гораздо более ощутимое влияние на расстановку сил на Ближнем Востоке.

Но и продолжение войны в Сирии, как это происходит сейчас, тоже не сулит ничего хорошего. Чем дольше люди воюют, тем ожесточеннее они становятся, тем больше с обеих сторон радикалов, а они воспринимают ситуацию упрощенно. Некоторые противники Асада, например, считают, что более сорока лет у власти в Сирии находится шиитское меньшинство, за которым сегодня стоит шиитский Иран, а противостоит ему суннитское большинство, опирающееся на поддержку арабских суннитских монархий.

Этот тезис примитивен и отражает лишь малую часть общей картины. Но если в самом начале сирийский конфликт не носил религиозного характера, то сегодня можно привести немало примеров гибели людей в Сирии только из-за «иной» религиозной принадлежности.

Для европейцев здесь уместно провести параллели с религиозными войнами средневековья. Сегодня мало кому из католиков придет в голову убить протестанта только потому, что он иначе мыслит и молится. Но в XVI веке дело доходило и до массовой резни, вспомним трагедию Варфоломеевской ночи.

Опасность заключается еще и в том, что обостряющиеся противоречия уже не ограничиваются сирийской территорией. Вслед за Сирией жертвами религиозного конфликта становятся, учитывая географическую близость, состав населения и политическую нестабильность, соседние Ирак и Ливан, которые уже давно сталкиваются с подобными проблемами. Но религиозный вопрос актуален не только для этих государств и затрагивает не только регион Ближнего Востока.

Шииты и сунниты – соседи и даже родственники

Мусульмане-шииты составляют, по разным оценкам, 10–15% от всей численности мусульман, т.е. являются меньшинством [1]. Нет сомнений в том, что и в будущем сунниты будут составлять большинство в мусульманской общине, насчитывающей почти 1,5 млрд человек.

Тем не менее, в четырех государствах – Иране, Ираке, Азербайджане и Бахрейне – сложилось шиитское большинство (60% и более). В частности, в 34-миллионном Ираке мусульман-шиитов насчитывается примерно 60%, в то время как мусульман-суннитов, по разным данным, – от 20% до 30%. При этом еще недавно в Ираке шииты были оттеснены от власти.

Шииты проживают также в Саудовской Аравии, Сирии, Йемене, Ливане, Турции, Афганистане, Таджикистане [2]. В Пакистане шиитов от 13% до 20%, но при численности населения около 190 млн человек получается большая община.

Нередко разные общины селятся в соседних селах или кварталах, и при конфликтах такая близость представляет большую опасность. Места преимущественного расселения суннитов или шиитов выделить можно, но не везде. Встречаются смешанные браки, когда отец – суннит, а мать – шиитка, или наоборот. Однако родственные связи не всегда спасают от религиозной вражды.

Кто наверняка попадет в рай?

koreamonitor.net

Нынешний всплеск враждебности между шиитами и суннитами не является чем-то необычным, хотя и имеет свои особенности. Шииты и сунниты враждовали и раньше, что подтверждается самой историей возникновения разногласий в мусульманской общине. Представление об этом необходимо для понимания процессов, происходящих сегодня в исламе.

Как отмечают некоторые исследователи, мусульманская традиция «возводится к высказыванию пророка Мухаммада о том, что община мусульман распадется на 73 секты, из которых лишь одна попадет в рай».

Главный раскол в мусульманской общине произошел после смерти пророка Мухаммада – он умер летом 632 г. в Медине в возрасте 62 лет. Мужского потомства пророк после себя не оставил, концепции верховной власти тоже, и споры о преемнике приобрели острый характер.

Часть общины настаивала на том, чтобы власть перешла к родственнику пророка, а именно к его двоюродному брату и зятю Али (он был женат на дочери пророка Фатиме). Сторонники такого порядка не согласились с избранием халифом (преемником) пророка его сподвижника Абу Бакра и объединились в отдельную «группу». Слово «приверженцы» или «группа» на устаревшем арабском звучит как «шиа», отсюда – «шииты».

В то же время многие первые мусульмане изучали и фиксировали изречения и поступки пророка, а также всех четырех праведных халифов, начиная с Абу Бакра. По-арабски «образец», «пример», «путь» – это «сунна». Отсюда и пошло название «сунниты». В отличие от суннитов, шииты почитали после пророка не халифов, а только Али и его род по мужской линии.

И сам Али, и его сыновья были убиты. Во взаимной вражде погибли и другие последователи пророка – как шииты, так и сунниты.

Шииты и сунниты по-разному молятся, хотя внешне это почти незаметно. Есть между ними различия в трактовках и представлениях об истории ислама, о судьбах мира. В обычной жизни такие различия не должны приводить к смертельной обиде, но все меняется при обострении борьбы за власть, деньги и природные богатства.

Среди упоминаемых исследователями различий между суннитами и шиитами есть, на наш взгляд, и надуманные. Так, некоторые политологи утверждают, что мусульмане-сунниты более лояльны своим правительствам, нежели мусульмане-шииты. Отмечается также, что суннитские имамы якобы более «терпимо относятся к авторитарным и несправедливым правителям» из опасений, что «общество низвергнется в бездну хаоса и анархии». А шиитский ислам будто бы, «напротив, преподносит себя как силу сопротивления, стоящую на страже справедливости и равенства» [3].

Возможно, подобные утверждения продиктованы опытом иранской революции 1979 г. Однако события, происходящие в арабском мире с 2011 г., в том числе свержение режимов в суннитских странах, свидетельствуют скорее о том, что граждане рано или поздно заявляют о своих правах и устремлениях, независимо от конфессиональной принадлежности.

Кто придумал «шиитскую ось»

REUTERS / Mohamed Al-Sayaghi
Георгий Мирский:
Национализм, исламизм… какое знамя
поднимут арабы после своей «весны»?

Ключевым шиитским государством является Иран, большая часть 80-миллионного населения которого исповедует шиизм.

В последние годы нередко говорят о том, что усилиями Ирана, стремящегося к лидерству, в регионе была создана «шиитская ось» («шиитская дуга», «шиитский полумесяц»). Сторонники такой версии говорят, что эту ось образуют Иран, а также Ирак с прорвавшимися к власти шиитами, еще Сирия с ее алавитской верхушкой (алавиты близки шиитам) и Ливан с шиитской организацией «Хизбалла».

И все же говорить о «шиитской дуге» можно лишь с большой долей условности. И отнюдь не Иран обеспечил прорыв к власти в Ираке шиитского большинства. Главные усилия по свержению в 2003 г. режима Саддама Хусейна и его Партии арабского социалистического возрождения (Баас) были предприняты США и их союзниками. После падения Саддама осторожные надежды на возможность налаживания отношений с Ираком возлагало и еврейское государство Израиль.

Однако стабильность не наступила. В Ираке, как теперь и в Сирии, и в Ливане, все чаще случаются драматические инциденты, подобные тем, что годами ранее происходили в Пакистане и Афганистане, – осквернение святынь, взрывы, убийства, похищения людей.

Религиозная вражда как следствие нестабильности

По нашим наблюдениям, отношения между общинами в религиозных обществах ухудшаются на фоне разного рода беспорядков, независимо от того, чем они вызваны.

Так, в Афганистане и Пакистане уже многие годы акты насилия совершаются не только против шиитов или суннитов, но и в отношении представителей других религиозных течений, например, христиан и суфиев (приверженцы мистического направления в исламе). Причем это не связано с событиями «арабской весны». Причины кроются в общей нестабильности, наступившей здесь гораздо раньше, чем в более спокойных при авторитарных правителях арабских странах.

Практика также показывает, что сначала экстремисты уничтожают иноверцев, а затем не щадят и единоверцев, исповедующих другие убеждения. Сегодня на Востоке осложнилось положение и умеренных деятелей, выступающих за снижение степени религиозности в общественной жизни.

В числе примеров – убийство известной пакистанской женщины-политика Беназир Бхутто в декабре 2007 г. В беседах с автором Б. Бхутто незадолго до своей гибели говорила, что получала угрозы. Автору также довелось общаться в пакистанском городе Лахор с губернатором Пенджаба Салманом Тасиром за несколько недель до его гибели 4 января 2011 г. Он тоже говорил об угрозе религиозного экстремизма (губернатора застрелил охранник, оказавшийся радикалом).

Экстремисты есть и среди суннитов, и среди шиитов. Вылазки радикалов, участившиеся в последние годы на Ближнем Востоке, подталкивают к активным действиям их единоверцев и в других регионах. События принимают характер мести, и круг насилия становится бесконечным.

Столкновения между шиитами и суннитами из-за событий на Ближнем Востоке все чаще происходят в эмигрантских общинах Европы, США и даже Австралии. В западных СМИ есть множество сообщений о поджогах эмигрантами магазинов шиитских торговцев, о драках шиитов и суннитов в мечети и т.п.

Характерный пример – 12 марта 2012 г. в Брюсселе была подожжена шиитская мечеть, в результате чего погиб имам. Преступник, суннит из Марокко, заявил, что не хотел никого убивать, а хотел только обратить внимание на неправильную, с его точки зрения, политику правительства Сирии, которую он объяснял влиянием шиитов (1, 2).

Уфимские тезисы Путина – ответ России на новую угрозу

bashinform.ru
Визит Владимира Путина в Уфу

Все это актуально и для России, где, по разным данным, проживает 15-20 млн мусульман, не считая нелегальных мигрантов. Примерно 3 млн из них составляют мусульмане-шииты. Любые серьезные противоречия между мусульманами – это угроза и для нашей страны, тем более что война в Сирии подливает все больше масла в постоянно тлеющий огонь межконфессиональных противоречий.

В связи с этим представляется абсолютно правильной равноудаленная позиция, которую президент Владимир Путин обозначил в интервью телеканалу «Россия сегодня» : «Нам не хочется погружаться во внутриисламские конфликты, принимать участие в выяснении отношений между суннитами и шиитами, алавитами и так далее. Мы с равным уважением относимся ко всем».

В то же время российским органам власти необходимо держать под контролем ситуацию в общинах и деятельность иностранных духовных авторитетов. Не менее важен и вопрос о том, где получают религиозное образование молодые мусульмане.

22 октября 2013 г. на встрече в Уфе с муфтиями духовных управлений мусульман России В. Путин говорил о необходимости «воссоздания собственной исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства и … будет признана большинством мусульманских ученых мира».

Эта речь, которую многие называют «уфимскими тезисами Путина», свидетельствует об убежденности президента в том, что ислам может и должен играть позитивную роль в развитии России. Понимание, как этому способствовать, уже есть, осталось только реализовать это на практике.

Вместе с тем не стоит забывать, что мирное сосуществование всех национальностей и религиозных общин в 22-миллионной Сирии, где ситуация сегодня наиболее острая, – это вопрос глобальной безопасности. Российское посредничество в разрешении этого конфликта и далее будет не только востребованным, но и необходимым.

1. Миркасымов Б.З. Шииты в Ираке и других государствах Ближнего Востока: Как шиитский фактор влияет на политику стран региона и ведущих мировых держав // Азия и Африка сегодня. 2007. № 11. С. 42–49.

2. Куршаков В.Ю. Шиитский фактор во внешней политике Ирана // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 11. C. 27.

3. Кумарасвами П.Р. «Арабская весна» и неуловимая пятая модель // Россия в глобальной политике. 2013. Т. 11. № 3. Май/июнь. C. 124.

4. Белокреницкий В. Россия и исламский мир: анализ политико-демографических перспектив // Материалы международной исламоведческой научной конференции. Москва, РГГУ, декабрь 2007. М., 2009. С. 245–250.